Татьяна Васильевна, когда и почему вы с мужем решили стать приемными родителями?
В 1970 году у нас родилась дочка Анечка, а четыре года спустя — сын Вася, он, к сожалению, оказался с генетическими отклонениями: врачи выявили атрофию мышц ног, сетчатки глаза, а недавно и мозга. По словам медиков, шанс родить еще одного здорового ребенка был равен 1 к 10, и мы рисковать не стали. Но мой муж — сирота, воспитывался в детдоме, всегда хотел не меньше четырех детей.
Строить свою большую семью мы начали уже в 1975 году. У моей сестры родилась дочка, очень слабенькая, обстоятельства сложились так, что именно я выкормила ее грудью. Племянницу оставили мне. До сих пор она, Сашенька, у меня и живет.
В 1989 году мы одними из первых в СССР получили статус семейного детского дома, в этом нам помогал Российский детский фонд и его руководитель Альберт Лиханов. Потом дети сами стали нас находить. Бывает, вычитают о семье Сорокиных в газете и приезжают, просятся: возьмите к себе. Как тут откажешь.
Удивительная история приключилась с моей дочкой Анечкой. Было это в конце 1980-х, она приметила мальчика, живущего в подъезде у мусоропровода. Выяснилось, что идти ему просто некуда, и она пригласила его к нам. Он долго отказывался, не верил, что кто-то может его принять. Пришли они вдвоем в наш дом, Аня мне и говорит: «Мам, мальчик замерзает в подъезде, можно он у нас переночует?» Ну, я и пустила его, конечно, на диван. До сих пор он на этом диване, можно сказать, и спит. Женился на своей спасительнице, на Ане, тоже строят большую семью — 8 детей у них сейчас.
Наш дом всегда полон, сейчас в нем живут 24 человека, из них 15 несовершеннолетних детей. И могу сказать, что скоро появятся еще двое.
Получается, что становление вашей семьи пришлось на тяжелые 90-е? Бывало ли такое, что реально не было ни копейки денег в семье?
Конечно, бывало и так, но мы вкалывали, и никогда у нас не было мыслей о том, чтобы прекратить принимать детей в семью. Муж на своей машине ездил по окрестностям, фильмы показывал, а я ночами в подвале занималась сортировкой и упаковкой прищепок — так и зарабатывали. Получали по талонам водку и меняли ее на макароны и рис. Бывало, что на колбасном заводе забирали кости — «для собачки», а сами из них борщ варили...
Я и шила, и вязала, и пряла. Вот едем с мужем по делам в Ростов, он за рулем, я всегда сзади. За дорогу туда и обратно у меня всегда была готова пара носочков.
Случай с тех времен один запомнился. Ездила я как-то с мальчишками в областную больницу на операцию (многие из приемных детей Татьяны Сорокиной с инвалидностью или врожденными патологиями, такими как заячья губа или волчья пасть), и в общественном транспорте в Ростове у меня украли 300 рублей. Тогда это были большие деньги. Спасибо водителю автобуса, который поверил нам, довез домой бесплатно. Я была очень расстроена, очень.
И вот приезжаем мы домой, а там нам в качестве гуманитарной помощи привезли холодильник, стиральную машину, макароны… А я села и плачу: «Еще моих 300 рублей не хватает» (смеется). В общем, очень выручили нас тогда.
У вас множество наград — от государственных орденов до международной премии «Золотое сердце», которую вручала Софи Лорен. А какая награда самая дорогая и памятная?
Дороже всех первая награда, которую я получила в 1997 году, — за вклад в дело воспитания детей-сирот от Российского детского фонда с благословения патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Это орден Благоверного царевича Димитрия «За дела милосердия».
А самый памятный подарок от детей?
Я принимаю только рисунки или сделанные своими руками открытки.
Особо запало мне в душу письмо от моего Русика. В нем много-много раз написано было: «Мамочка, я тебя люблю», а в конце подпись: «Твой любимый сын Руслан». Я поблагодарила его и расцеловала. Ему настолько это понравилось, что он мне такие письма стал каждый день писать (смеется).
А еще как-то в школе началась эпидемия педикулеза. Дочку Лизу мне пришлось остричь. И в открытке, которую она мне подарила на 8 Марта, было написано: «Мамочка, желаю тебе всего хорошего и чтобы у тебя никогда не было вшей».
Я храню абсолютно все рисунки и поделки моих детей, они разложены у меня по папкам и отсортированы, этот архив — одна из главных моих ценностей. Говорю ребятам: когда уйду из жизни, каждый должен прийти и забрать свою папку.
Что бы вы сказали тем семьям, в которых не решаются завести второго или третьего ребенка?
Не нужно бояться заводить детей: в современной жизни вполне возможно совместить работу и семью. Не бывает таких ситуаций, с которыми справиться нельзя. Если бог дал ребенка, он даст возможность его поднять, даст силы.
Как только мне говорят, что кому-то нужна мама, я начинаю представлять себя в этой роли, привыкаю к ней. Бывало, у меня даже просили отдать в другие семьи кого-то из ребят. Но все они мои, никого не отдавала и не отдам. Они, в свою очередь, говорят, что не замечают того, что приемные, будто всю жизнь со мной провели.
Про каждого из ребят помню все: дату рождения, их жен, мужей, детей. Знаю всех своих внуков. В январе этого года их у меня было уже ровно 50!
Как устроен ваш быт? Вижу, что у вас и садик свой, и небольшое хозяйство. Помогают вам дети справляться с ними?
Конечно, помогают, как иначе. Раньше опорой для меня был муж Михаил, но я похоронила его 8 лет назад — это было самое страшное событие в моей жизни… Когда я сама привезла его на машине в реанимацию, а чуть позже мне сказали забирать его в морге. Но у меня были дети, было для кого жить.
Сейчас летние каникулы — ребята могут спать до 9-10 часов, после завтрака до 12 часов у нас обязательная трудотерапия, а потом свободное время. Они убегают гулять с друзьями, купаются в нашем большом бассейне, на который, кстати, ушло три мои пенсии. «Движение сельских женщин России» подарило нам четыре компьютера, за ними дети тоже могут проводить время.
Но я запрещаю им после семи вечера пользоваться смартфонами. Не все принимают это спокойно, но я ведь никого у себя не держу. Не нравятся порядки — можешь уйти. Побурчат-побурчат и смирятся.
Если говорить о бюджете семьи, то он у нас около 100 тысяч рублей в месяц. Складывается из моей пенсии и выплат за опекунство. Но большая часть моих детей все-таки под безвозмездной опекой. Справляемся все вместе.
Еду готовим почти что ведрами, зимой варим супы в 40-литровых кастрюлях, и редко когда остается на следующий день. За продуктами езжу на оптовую базу, без автомобиля вообще никак.
Вы сами водите? Какой у вас стаж?
41 год. Но раньше за рулем чаще был муж. Едем как-то на нашей машине, она переполнена детьми, видит наш папа пост ГАИ и говорит: «Быстро спрятались вниз». Проезжаем мимо поста ГАИ, а наш маленький Русик, что письма писал, высовывается в окно и кричит: «Привет, пацаны!» Отец от неожиданности чуть руль не бросил (смеется).
Бывало ли такое, что руки опускались? Непросто это — такую ораву на ноги поставить.
Дети ведь у меня трудные, часто ко мне попадают те, от кого уже все отказались, понимаете? Им уже 13-15 лет — самый сложный возраст, а они еще и запущенные. Вот и получается, что шкодят постоянно.
Иногда проскальзывает мысль, что взяла я ношу не по силам. Думаю, хватит, у меня есть инвалидность, есть основания закрыть уже свою приемную семью. А потом в уме перечисляю: этот маленький, его нельзя отдавать, этому год остался до совершеннолетия, этот больной, ну, кто его возьмет. В итоге все остаются дома.
А когда после тяжелого дня я возвращаюсь домой и меня встречают дети, лезут обниматься, целоваться, делиться новостями… Сразу на душе так тепло становится, понимаю, что все я делаю правильно.
Да и уверена я, что ребята, которые вытворяют в подростковом возрасте всякое, когда-то сами поймут, что были не правы.
Например, один из моих пацанят сделал себе ирокез и выкрасил его в рыжий цвет. Ой, что здесь было, все вокруг так возмущались, особенно в школе… Говорят мне: «Вы что, не можете ночью ему обрезать этот ирокез?» Я отвечаю: «А вы бы со своим сыном так поступили?» Молчат.
Пришло время, этот парень окончил школу, смотрит свой альбом и говорит: «Что за ужас, неужели это я?»
Татьяна Васильевна, чего вы больше всего боитесь?
Страх у меня всегда один, был и есть: боюсь не успеть поставить на ноги всех, кто сейчас со мной. Все-таки мне уже 30 лет… до 100 не хватает (смеется). Очень хочу посмотреть, какими во взрослой жизни станут мои ребята.
А в чудеса вы верите?
Они со мной постоянно случаются. Так что да, верю и вам советую.