«В рай входят святой милостыней». Впрочем, уже за 700 лет до великого царя-реформатора в Древней Руси вопросы социального призрения были вполне актуальны. Прежние летописцы и историографы водораздел начала «эпохи нищелюбия» проводили по «снисканию Христа» равноапостольным князем Владимиром Святославичем. По существующей тогда привычке христианские летописцы, на чем свет стоит поносившие «бесовские» традиции веровавших в славянских богов, противопоставляли оных «смягчению языческого нрава» князя вследствие его «приобщения к вере».
Зная наклонности Владимира к буйным пирам и увлечение собственными гаремами в Вышгороде, в этом стоит усомниться. Тем более что, согласно исследованиям известного русского историка и писателя XIX века Михаила Погодина, в языческой Руси «заботиться о стариках, недужных и больных было первейшей обязанностью и общей добродетелью славян».
Однако именно на конец Х века приходятся первые упоминания в исторических источниках о появлении в Киевской Руси ряда богаделен и странноприимных домов.
В 996 году князь издал устав, по которому поручил призрение надзору недавно созданных церковных структур. На содержание монастырей, церквей и организуемых при них благотворительных учреждений этот же устав определяет «десятину» княжеских доходов.
По утверждению летописца «Повести временных лет» Нестора, Владимир при церкви Пресвятой Богородицы повелел из своей казны «всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питие и ядение». И произнес тогда князь Владимир: «Яко немощные и больные не могут долезти двора моего. И повелел пристроити кола (телеги) и всклад хлеба, и мясо, и рыбы, и овощи разноличные, и мед в бочках, а в других квас возить по городу, вопрошающе: где больные и нищие, и немогущие ходить? И тем раздалху на потребу...»
Великий князь Ярослав Мудрый в 1016 году открывает первое в Новгороде училище для 300 сирот, в котором учили не только военному искусству, но и чтению, рисованию и различным ремеслам. Князь Ярослав внес в Церковный и Земский уставы дополнительные разделы, связанные с идеями благотворительности.
В «Поучении Владимира Мономаха» правнук равноапостольного князя настаивает: «Странние и нищие накормляли и напояли, аки мати дети своя». Детям же Мономах накрепко завещает: «Избавите обидимаго, защитите сироту, оправдайте вдовицу».
Выдающийся русский историк Василий Ключевский в своей публичной лекции «Добрые люди Древней Руси» писал: «Целительная сила милостыни полагалась не столько в том, чтобы утереть слезы страждущему, уделяя ему часть своего имущества, сколько в том, чтобы, смотря на его слезы и страдания, самому пострадать с ним, пережить то чувство, которое называется человеколюбием».
Впрочем, клерикальная инициатива также не составляла государственной системы, благотворительность могли себе позволить лишь немногие богатые обители.
Царевы «благодельни». Впервые на государственном уровне система призрения (на древнерусском — «забота», «опека») была озвучена в постановлениях Стоглавого собора 1551 года. Тогда при обсуждении вопроса безнравственности мирян молодой царь Иван Васильевич, еще не ставший Грозным, предложил в каждом городе Московии строить «благодельни» для призрения нищих. В главе № 73 Стоглава «О благодельнях» говорилось: «Всех прокаженных и престаревшихся описать по всем градом, отдельно от здоровых строев. Да в каждом городе устроить богадельни мужицкие и женские, и тех прокаженных и престаревшихся, не могущих нигде головы преклонить, устроить в богадельнях пищею и одеждою. А боголюбцы милостыню и все необходимое им приносят ради своего спасения. Да приставить к ним здравых строев и баб стряпчих, сколько необходимо. Да над ними приказать священникам добрым, да целовальникам или горожанам добрым смотреть, чтобы им насильства и обиды от стряпчих не было. А священники бы к ним в богадельни мужские и женские приходили, да их поучали и наказывали их страху Божию, чтобы жили в чистоте и в покаянии, и во всяком благодарении... А здравые бы строи с женами по богадельням не жили, а питались бы, по дворам ходячи, от боголюбцов, как и прежде, а которые способны работать, и они бы страды подлежали».
Одна из первых богаделен в Московии появилась при Переяславско-Троицком монастыре. Ее ведал государев приказ Большого дворца. А уже через 100 лет после Стоглава только в одной столице существовали до десятка домов призрения. К примеру, Моисеевская богадельня на 100 человек, богадельня у Боровицкого моста на 38 человек, на Могильцах (12), Покровская, Кулиженская, Петровская, в Сретенском монастыре род больницы «болящим и бродящим и лежащим нищим по улицам». Всех содержащихся в царских богадельнях насчитывалось до 410 человек. Бесчисленные войны «бунташного века» выплескивали на улицы российских городов бесчисленное количество убогих, вдов и сирот. Жить им было нечем, и они промышляли христарадничаньем, побираясь именем Христа.
Обычно это было тихо-мирно, но порой нищенские ватаги доставляли настоящую головную боль властям. Царевы «ябедники» докладывали: «Во время служб по церкви бегают шпыни человек по десяти и больше с пеленами на блюдах, собирают на церковь, являются малоумными. В церкви смута, брань, визг и писк и лай смрадный, драка до крови, ибо многие приносят с собой палки с наконечниками... По улицам бродят нищие, притворные воры, прося под окнами милостыни, примечают, кто как живет, чтоб, когда тому время, лучше обкрасть. Малых ребят крадут. Руки, ноги им ломают и на улицах их кладут, деля умиления человеков». Навести порядок в городах и весях требовал еще патриарх Никон, настаивая на распределении «сирых» по странноприимным домам. Но их количество было слишком уж велико. По Соборному уложению царя Алексея Михайловича в свод гражданских законов («Кормчую книгу») вошли статьи об общественном призрении. Создаются специальные приказы, занимающиеся призрением бедных, начинает функционировать приказ, ответственный за строение богаделен. В царствование Федора Алексеевича, старшего брата Петра Великого, вышел указ 1682 года, в котором оговаривалась возможность не просто содержать нищих «робят», но и обучать их грамоте и ремеслам. Царь предписал собрать в Москве всех нищих, выделить из них действительно нетрудоспособных и поместить в богадельни и госпитали или «раздать» по монастырям, а «здоровым лентяям дать работу». Им были учреждены «шпитальни» (в Знаменском монастыре, в Китай-городе, за Никитскими воротами, на Гранатном дворе), обеспечивать которые должны были вотчины, записанные за епископом Архангельска и за Знаменским монастырем, чтобы «впредь, по улицам, бродящих и лежащих нищих не было». Логика царя была понятна: в столице негоже сирым и убогим попадаться на глаза иностранцам.
«По губерниям строить богадельни». Коренные преобразования в сфере призрения принял уже царь Петр I, издавший свыше 20 указов о нищенстве.
Царев указ от 30 ноября 1691 года «О забирании нищих, притворяющихся увечными, и о наказании их» постановлял «ленивых прошаков», «лукавцев» нещадно бить батогами и кнутом, водворять к месту жительства, а вновь возвращавшихся к нищенскому промыслу ссылать в дальние сибирские города на каторжные работы. Мера «вразумляющего принуждения» к труду при Петре выглядела как насильственное определение здоровых нищих мужчин для работы в «смирительные дома», а женщин — в «шпингаузы», то есть в прядильные дома. Однако решать проблему методами королевы Марии Тюдор, перевешавшей в Англии за несколько лет до 10 тысяч бродяг, в России не собирались. Путешествуя по Европе, царь Петр подсмотрел идею дома инвалидов во Франции, где ее начали реализовывать при короле Людовике XIV. Петр создал целую систему общественного призрения, разделив по указу от 8 июня 1701 года «Об определении в домовых Святейшего Патриархата богадельни нищих, больных и престарелых» различные категории незащищенных подданных. По нему надлежало строить по всем губерниям богадельни для старых и увечных, а «старым зело и увечным кормовщикам, а также и вдовам старым давать кормовых денег до их смерти, да недорослям малым до указанной меры в полы прежних их окладов, а молодым и здоровым кормовых денег не давать». Молодых и здоровых, а также «зазорных детей» надлежало учить в государевых школах. Когда дети подрастали, их отдавали в богадельни на пропитание или приемным родителям старше 10 лет — в матросы, подкидышей или незаконнорожденных — в художественные училища. Таким образом, решались сразу несколько задач: снималась нагрузка с государевой казны, пристраивались к ремеслу сироты и обеспечивалась армия и флот подготовленными бойцами. С другой стороны, запрещалась стимуляция занятий нищенством. Указом от 31 января 1712 года под страхом жестокого наказания запрещалось просить милостыню. Особенно непримиримо был настроен Петр к тем, кто ее подавал, считая таких людей «вредными для государства». Нищелюбцам за ослушание назначался штраф — 5 рублей за первое подаяние и 10 рублей за второе.
В 1715 году вышел еще один указ, в котором царь вторично приказывает строить в Москве в церковных оградах каменные госпитали, а в других городах деревянные, а также «объявить указ, чтобы зазорных младенцев в непристойные места не отметывали, но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и клали тайно в окно, чрез какое закрытие, дабы приносимых лиц не было видно». При этом умерщвление незаконнорожденных детей каралось смертной казнью.
Налаживание системы приемки подкидышей привело к тому, что в 1724 году в одной Московской губернской канцелярии их находилось уже 865 человек в возрасте не свыше 8 лет. Для грудных младенцев были наняты 218 кормилиц.
Всего к исходу царствования Петра только в Москве были открыты до 90 мужских и женских богаделен, в которых состояло около 4 тыс. нищих (главным образом женщин). На жалованье нищих ежегодно уходило 12 тыс. рублей, но кроме этого в богадельнях проживало без жалования 207 прибыльных нищих.
Становление системы богаделен не только демонстрировало этот аспект социального характера внутренней политики Петра. Содержащиеся в них сироты и подкидыши стали важным кадровым резервом нуждающихся в пополнении грамотного младшего командного состава армии и флота, так как они выросли и были воспитаны на государев кошт и обязаны были этим лично царю, становясь истинными «птенцами гнезда Петрова».